Спаси и сохрани.

Еще недавно этот гордый, знающий себе цену пес, считался всеобщим любимцем. И его хозяин, крепкий мужчина средних лет, когда то выкормивший Ральфа из соски, и миловидная, стройная хозяйка, от которой всегда хорошо пахло, и даже их капризная дочка-подросток во всем уступали ему, молчаливо заявлявшему свои права то на мягкое кресло у телевизора,любимое, кстати, место хозяина, то на большую красивую дочкину куклу, жалобно пищавшую от несильного прихвата собачьих клыков.

Его баловали,холили, сытно кормили, вовремя выводили гулять. Чего еще нужно для полного счастья догу с отличной родословной, пускай и превращенного волею судьбы и людей, в квартирного затворника? Правда по утрам, когда домашние куда то надолго пропадали, Ральфу бывало скучновато, и он развлекался тем, что зычно лаял на шорохи за дверью. Отчего слыл отличной сторожевой собакой. Зато вечерами семья собиралась вновь, и Ральф уже не скучал. Развалясь в кресле, он с любопытством наблюдал за бытовой суетой домочадцев, изредка лениво и незло огрызаясь на игривые домогательства девчонки непоседы. Ральфу казалось, что так будет всегда, что окружавший его мир незыблем, принадлежит ему целиком, а существующий порядок вещей неизменен.В силу своего природного естества Ральф не понимал человеческой речи, и следовательно был не способен к мыслительному анализу, различая только характер звуков да интонации голоса. Но его собачий мозг чутко реагировал на происходящие вокру события, бесстрастно, с магнитофонной точностью запоминая их раз и навсегда. Поэтому разговор домашних, с которого все собственно и началось, отложился в его большой голове слово в слово. -Меня сокращают-сказал однажды хозяин за ужином.- Это плохо, но еще не смертельно-спокойно ответила хозяйка. Не ты один такой, подыщешь себе другую работу.- Другую? Да я больше ничего не умею делать!-неожиданно вспылил хозяин. А искать для себя иное занятие в моем возрасте уже поздно. -Ты же не пробовал... -Потому и не пробовал, что поздно, поздно, поздно! - Успокойся, как нибудь проживем. -Не желаю как нибудь, хочу по человечески! Потом они долго сидели и молчали, а Ральф шкурой ощущал напряжение, исходившее от них. До этого пес ни когда не слышал, чтобы в квартире, которую он по собачьей наивности считал и своею тоже, кричали так громко, и он подспудно чувствовал: случилось нечто для его семьи выдающееся и весьма неприятное одновременно. Это "нечто" давало о себе знать медленно и постепенно. Сначала пес отметил, что кормежка его заметно оскудела и подавалась не особенно регулярно. Пару раз собаку почему то забывали вывести на улицу, в результате чего Ральф стал свидетелем первой, серьезной размолвки между домочадцами. Хозяин все чаще оставался дома, а если уходил, то возвращался хмурый, озабоченный. Выставлял на стол бутылку с бесцветной жидкостью и, налив себе полный стакан, залпом выпивал его. А после часами неподвижно лежал на кровати. Пес алкоголя не терпел. Его малейший запах приводил Ральфа в крайнее возбуждение, и когда в доме собирались гости, собаку, во избежание непредвиденных эксцессов запирали в спальне. Домочадцы относились к этому спокойно, скорее всего потому, что спиртное особой популярностью у них не пользовалось. Теперь же едкий перегарнный дух постоянно витал в квартире, и одуревший пес нервно слонялся по комнатам в тщетных поисках глотка свежего воздуха. Обстановка в доме становилась невыносимой. Ежевечерне повторялось одно и то же: тихие ссоры хозяев на кухне чередовались с беспомощными рыданиями дочки, заперевшийся в ванной. Ральфа почти забросили. Кормили откровенно плохо, а гулять с ним ходила одна девочка, хотя не так давно старшие члены семьи считали прогулки с красивой собакой чуть ли не почетной обязанностью. К тому же маленькая хозяйка, из за девичьей рассеянности, выводила его когда придется, и пожалуй это было для пса наибольшим неудобством. Но Ральф терпел. Из врожденной собачьей городости он не набивался на внимание к своей персоне. За какие то недели дог сильно сдал: похудел, морда заострилась, и соседи, встречая его на улице, сочувственно качали головами. В один из дней хозяин, по обыкновению, отлучился ненадолго, а когда вернулся, то странное дело, традиционной бутылки у него в руках небыло. Ральф молча следил, как хозяин, не раздевшись, долго и бесцельно бродил по квартире, а затем, будто решив для себя что то важное, сходил на балкон и принес оттуда бельевую веревку. Дернув на себя обеденный стол, да так сильно, что с него слетела и разбилась красивая хрустальнаяя ваза, хозяин подтащил его на середину комнаты, водрузил сверху стул, взобрался на это сооружение и стал лихорадочно привязывать веревку к крюку на котором висела люстра. У Ральфа вдруг остро кольнуло в груди, его собачье сердце на миг замерло от предчувствия некоего жуткого события. Присев на задние лапы, пес вздыбил загривок и протяжно, пронзительно завыл. -Заткнись!-послышался осипший, какой то чужой голос хозяина, неуклюже балансировавшего на стуле. Ральф бросился вперед. В одно мгновение оказавшись на столе, дог с бешенной силой ударил о спинку стула, опрокинув его вместе с хозяином. -Проклятая собака!-крикнул тот и, вскочив, с тупым ожесточением вновь ринулся к столу. У Ральфа перед глазами мелькнули хозяйские ботинок, носок, голая лодыжка, и пес инстинктивно вцепился в нее зубами. Что было потом, Ральф не помнил. Единственное, что пес четко осознавал-его били. Долго и с остервенением. Обрушившаяся на пса боль сковала волю, лишая возможности отступить, вырваться, убежать. Все вокруг померкло, расплылось багряными разводами и словно провалилось куда то.... Когда Ральф очнулся, то первое, что ощутил- все ту же раздиравшую его на части боль. Медленно приоткрыв глаза, он увидел перед собой стоявшего на коленях хозяина. - Прости меня, ради Бога прости,- бормотал тот разбитыми губами. -Какой же я дурак....А ты ведь спас меня..... только не умирай, не умирай, пожалуйста! Пес какое то время лежал без движения, затем, напрягшись всем телом, попробовал шевельнуться, и не удержавшись, жалобно заскулил. Все его члены окаменели, и казалось уже не принадлежали ему. Судорожно вздохнув, пес из последних сил подполз к хозяину, и осторожно ткнулся окровавленной мордой в его колени. Он простил.....